Неточные совпадения
Он с мучением задавал себе этот
вопрос и не мог понять, что уж и тогда, когда стоял над рекой, может быть, предчувствовал в себе и в убеждениях своих
глубокую ложь. Он не понимал, что это предчувствие могло быть предвестником будущего перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на жизнь.
Самгин ощущал, что
вопросом Дронова он встревожен гораздо
глубже, чем беседой с Кутузовым.
— Наши отцы слишком усердно занимались решением
вопросов материального характера, совершенно игнорируя загадки духовной жизни. Политика — область самоуверенности, притупляющей наиболее
глубокие чувства людей. Политик — это ограниченный человек, он считает тревоги духа чем-то вроде накожной болезни. Все эти народники, марксисты — люди ремесла, а жизнь требует художников, творцов…
Изредка она говорила с ним по
вопросам религии, — говорила так же спокойно и самоуверенно, как обо всем другом. Он знал, что ее еретическое отношение к православию не мешает ей посещать церковь, и объяснял это тем, что нельзя же не ходить в церковь, торгуя церковной утварью. Ее интерес к религии казался ему не выше и не
глубже интересов к литературе, за которой она внимательно следила. И всегда ее речи о религии начинались «между прочим», внезапно: говорит о чем-нибудь обыкновенном, будничном и вдруг...
— Поставим
вопрос: кто больше страдает? Разумеется, тот, кто страдает сильнее. Байрон, конечно, страдал
глубже, сильнее, чем ткачи, в защиту которых он выступал в парламенте. Так же и Гауптман, когда он писал драму о ткачах.
Чем важнее, сложнее был
вопрос, чем внимательнее он поверял его ей, тем долее и пристальнее останавливался на нем ее признательный взгляд, тем этот взгляд был теплее,
глубже, сердечнее.
При
вопросе: где же истина? он искал и вдалеке и вблизи, в воображении и глазами примеров простого, честного, но
глубокого и неразрывного сближения с женщиной, и не находил: если, казалось, и находил, то это только казалось, потом приходилось разочаровываться, и он грустно задумывался и даже отчаивался.
Что ему делать теперь? Идти вперед или остаться? Этот обломовский
вопрос был для него
глубже гамлетовского. Идти вперед — это значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!
Она все колола его легкими сарказмами за праздно убитые годы, изрекала суровый приговор, казнила его апатию
глубже, действительнее, нежели Штольц; потом, по мере сближения с ним, от сарказмов над вялым и дряблым существованием Обломова она перешла к деспотическому проявлению воли, отважно напомнила ему цель жизни и обязанностей и строго требовала движения, беспрестанно вызывала наружу его ум, то запутывая его в тонкий, жизненный, знакомый ей
вопрос, то сама шла к нему с
вопросом о чем-нибудь неясном, не доступном ей.
А если затрогивались
вопросы живые,
глубокие, то старухи тоном и сентенциями сейчас клали на всякий разговор свою патентованную печать.
Социальный
вопрос, борьба классов, гуманитарно-космополитический социализм и пр., и пр., все, что недавно еще казалось единственным важным, в чем только и видели будущее, отходит на задний план, уступает место более
глубоким интересам и инстинктам.
— Позвольте узнать, — начал защитник с самою любезною и даже почтительною улыбкой, когда пришлось ему в свою очередь задавать
вопросы, — вы, конечно, тот самый и есть господин Ракитин, которого брошюру, изданную епархиальным начальством, «Житие в бозе почившего старца отца Зосимы», полную
глубоких и религиозных мыслей, с превосходным и благочестивым посвящением преосвященному, я недавно прочел с таким удовольствием?
Но зазвонил колокольчик. Присяжные совещались ровно час, ни больше, ни меньше.
Глубокое молчание воцарилось, только что уселась снова публика. Помню, как присяжные вступили в залу. Наконец-то! Не привожу
вопросов по пунктам, да я их и забыл. Я помню лишь ответ на первый и главный
вопрос председателя, то есть «убил ли с целью грабежа преднамеренно?» (текста не помню). Все замерло. Старшина присяжных, именно тот чиновник, который был всех моложе, громко и ясно, при мертвенной тишине залы, провозгласил...
— Никакого. С тех пор как я вам писал письмо, в ноябре месяце, ничего не переменилось. Правительство, чувствующее поддержку во всех злодействах в Польше, идет очертя голову, ни в грош не ставит Европу, общество падает
глубже и
глубже. Народ молчит. Польское дело — не его дело, — у нас враг один, общий, но
вопрос розно поставлен. К тому же у нас много времени впереди — а у них его нет.
Я не только не был равнодушен к социальным
вопросам, но и очень болел ими, у меня было «гражданское» чувство, но в сущности, в более
глубоком смысле, я был асоциален, я никогда не был «общественником».
Я был тогда совсем маленький мальчик, еще даже не учившийся в пансионе, но простота, с которой отец предложил
вопрос, и его
глубокая вдумчивость заразили меня. И пока он ходил, я тоже сидел и проверял свои мысли… Из этого ничего не вышло, но и впоследствии я старался не раз уловить те бесформенные движения и смутные образы слов, которые проходят, как тени, на заднем фоне сознания, не облекаясь окончательно в определенные формы.
С первого же дня, когда он ко мне обратился с своим простодушным
вопросом, — будут ли его пороть, или пока только грозят, — он внушил мне
глубокую симпатию.
Но я сознавал, что надежды нет, что все кончено. Я чувствовал это по
глубокой печали, разлитой кругом, и удивлялся, что еще вчера я мог этого не чувствовать, а еще сегодня веселился так беспечно… И в первый раз встал перед сознанием
вопрос: что же теперь будет с матерью, болезненной и слабой, и с нами?..
И, наконец, Чаадаев высказывает мысль, которая будет основной для всех наших течений XIX в.: «У меня есть
глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие
вопросы, какие занимают человечество».
А Петр все молчал, приподняв кверху слепые глаза, и все будто прислушивался к чему-то. В его душе подымались, как расколыхавшиеся волны, самые разнообразные ощущения. Прилив неведомой жизни подхватывал его, как подхватывает волна на морском берегу долго и мирно стоявшую на песке лодку… На лице виднелось удивление,
вопрос, и еще какое-то особенное возбуждение проходило по нем быстрыми тенями. Слепые глаза казались
глубокими и темными.
На
вопрос мой о сем он ответствовал: — Если бы, государь мой, с одной стороны поставлена была виселица, а с другой
глубокая река и, стоя между двух гибелей, неминуемо бы должно было идти направо или налево, в петлю или в воду, что избрали бы вы, чего бы заставил желать рассудок и чувствительность?
Тогда и окажется, что талант одного способен во всей силе проявляться только в уловлении мимолетных впечатлений от тихих явлений природы, а другому доступны, кроме того, — и знойная страстность, и суровая энергия, и
глубокая дума, возбуждаемая не одними стихийными явлениями, но и
вопросами нравственными, интересами общественной жизни.
А между тем какое
глубокое разномыслие разделяет их по этому коренному
вопросу!
Ответ.На это могу вам сказать следующее. Когда старому князю Букиазба предлагали
вопрос: правильно ли такой-то награжден, а такой-то обойден? — то он неизменно давал один и тот же ответ: о сем умолчу. С этим ответом он прожил до
глубокой старости и приобрел репутацию человека, которому пальца в рот не клади.
Но откуда же вы теперь? — с боязливым видом ускорял он
вопросы, в
глубоком недоумении посматривая на Маврикия Николаевича, — mais savez-vous l’heure qu’il est! [но знаете ли вы, который теперь час? (фр.)]
Аггей Никитич, инстинктивно понявши, что он в первом своем
вопросе что-то такое проврался, уже молчал и только с
глубоким вниманием слушал Мартына Степаныча, который ему далее толковал...
Разногласие, очевидно, не весьма
глубокое, и дело, конечно, разъяснилось бы само собой, если б не мешали те внутренние разветвления, на которые подразделялась каждая партия в особенности и которые значительно затемняли
вопрос о шествовании вперед.
Наши путешественники, миновав Балахну, от которой отчина боярина Кручины находилась верстах в двадцати, продолжали ехать, наблюдая
глубокое молчание. Соскучив не получать ответов на свои
вопросы, Алексей, по обыкновению, принялся насвистывать песню и понукать Серко, который начинал уже приостанавливаться. Проведя часа два в сем занятии, он потерял наконец терпение и решился снова заговорить с своим господином.
Но все же передо мной в тяжелые минуты вставали глаза Изборского,
глубокие, умные и детски-наивные… Да, он много думал не над одними специальными
вопросами. Глаза мудреца и ребенка… Но, если они могут так ясно смотреть на мир, то это оттого, что он не «увидел» того, что я увидел. Увидеть значит не только отразить в уме известный зрительный образ и найти для него название. Это значит пустить его так, как я его пустил в свою душу…
— И это называется воспроизведением современного быта, — продолжал неугомонный Пигасов, —
глубоким сочувствием к общественным
вопросам и еще как-то… Ох, уж эти мне громкие слова!
Впрочем, недавно изданный VII том Пушкина доказывает, что восприимчивая натура поэта не оставалась глуха к призывам общественных
вопросов; только недостаток прочного,
глубокого образования препятствовал ему сознать прямо и ясно, к чему стремиться, чего искать, во имя чего приступать к решению общественных
вопросов.
Несмотря на то, художническая его деятельность оставила
глубокие следы в литературе, и от нынешнего направления можно ожидать чего-нибудь хорошего, потому что нынешние деятели начинают явно стыдиться своего отчуждения от народа и своей отсталости во всех современных
вопросах.
Что бы и кто бы ни встретился по дороге: хохол в широких белых шароварах, лениво идущий рядом с парой сивых круторогих волов, придорожная корчма, еврейская «балагула», бархатное поле, распаханное под озими, — все вызывает его пытливые
вопросы и замечания, дышащие то
глубоким, почти философским пониманием простой обыденной жизни, то резким сарказмом, то неудержимым потоком веселья…
Я думаю, что едва ли Загоскин мог черпать
глубже, не преступив пределов романа и не коснувшись живых государственных
вопросов.
Эти думы имеют один важный недостаток: поэт говорит в них о том, чего сам ясно не понимает, и, задавши
вопрос, часто очень важный и
глубокий, оставляет его без ответа, а иногда еще и прибавляет в конце, что напрасно и рассуждать об этом.
Василий рычал вслед ей и скрипел зубами. А Мальва шла и всё старалась попасть своими ногами в ясные
глубокие следы ног Василия, оттиснутые в песке, и, попав в этот след, она старательно затирала его своей ногой. Так она медленно шла вплоть до бочек, где Сережка встретил ее
вопросом...
Но не об одном официальном обществе идет речь в вашем труде; вы затрагиваете
вопрос более
глубокий; вы говорите о самом народе.
Это был
вопрос небольшого количества секунд, но в книге его этим героическим усилиям отведена целая небольшая страница, которую нельзя читать без
глубокого волнения, заставляющего холодеть сердце.
Учение Мальбранша, несомненно, очень
глубокое и правильное, по своему устремлению представляет собой как бы доказательство от противного в пользу гносеологии софийной.] есть только одна из проблем, входящих в состав общего
вопроса о софийности мира.
Несомненно, литургическое богословие может осветить
вопрос глубже и жизненнее, нежели рассудочные определения догматики.
Тот же
вопрос о творении — о теогоническом и теофаническом его смысле — подвергает
глубокому философскому исследованию Шеллинг в последней своей системе (в «Философии мифологии» и «Философии откровения»).
Приближаясь к этому порядку
вопросов, мы вступаем в круг идей
глубокого русского мыслителя Η. Φ. Федорова.
Все они вовсе не безбожники. У них
глубокая тоска по богу, и бог для них есть, он перед ними. Но они не могут ему покориться — слишком много они имеют к нему
вопросов, на которые нет ответа.
Больше, чем кто-либо другой, Достоевский знает, что разуму и не дано собственными силами разрешать подобные
вопросы; разум может только передать сознанию ответы другого голоса, лежащего
глубже и сокровеннее.
Это
вопрос несоизмеримо более
глубокий.
Он успокаивал меня как умел, этот глухо кашляющий и поминутно хватающийся за грудь больной мальчик. Он забывал свои страданья, стараясь умиротворить злое сердечко большой девочки. А между тем предсмертные тени уже ложились вокруг его глаз, ставших больше и
глубже, благодаря худобе и бледности истощенного личика. Он раздавал свои платья и воротнички прислуге и на
вопрос бабушки: зачем он это делает? — заявил убежденно...
В них найдется много ценных замечаний и
глубоких соображений по
вопросам научным и философским, причем он высказывался со смелой прямотою.
Проскучали они месяц, другой, а старик не возвращался. Наконец после третьего месяца послышался знакомый стук его трости. Монахи бросились к нему навстречу и осыпали его
вопросами, но он, вместо того чтобы обрадоваться им, горько заплакал и не сказал ни одного слова. Монахи заметили: он сильно состарился и похудел; лицо его было утомлено и выражало
глубокую скорбь, а когда он заплакал, то имел вид человека, которого оскорбили.
Общество кременчугских врачей прислало мне официальное письмо, где сообщало, что оно в течение трех заседании подвергло подробному обсуждению книгу и «пришло к заключению, что Ваша книга имеет громадное общественное значение, и постановило выразить Вам
глубокую признательность за столь правдивое изображение в художественной форме многих насущных
вопросов врачебного быта и общественно-медицинских отношений».
Но ведь он и не берет на себя разрешения
глубоких общественных и философских
вопросов.